Дети войны

Вихрем огненным черным вороном
налетела нежданно беда, разбросала нас во все стороны.
С детством нас разлучив навсегда…

Л.К. Сивухин «Дети войны»

Мы заходим в госпиталь, нас встречают улыбающиеся лица: «Вы снова к нам с концертом? Нам нравятся ваши концерты…снова возвращаемся в юность, в детство…» После таких слов и подбадривающих улыбок, понимаешь, что все те переживания, которые мучали тебя всю ночь, пропадают, проникаешься атмосферой госпиталя, где находятся, пожалуй, самые лучшие из нас.

Сейчас сложно себе представить, что пережили люди 70 лет назад, их подвиг перед Отечеством невозможно забыть. А что пережили те, кто был всего лишь маленькими детьми? Сколько невзгод и трудностей легли на детские плечи? Что пережили «дети войны»? Это   мы и попытались узнать у ветеранов, бывших детьми той войны, детьми той Великой Победы.

 

Попова Анастасия, Гребелкина Дария,
студентки  I курса Исторического факультета  ЯрГУ им. П.Г. Демидова

Палата встречает нас весенним светом, запахом варенья и чая, пока медсестра знакомит нас с ветеранами, мы внимательно разглядываем каждого: Валентина Петровна, невысокая старушка в пестром платке и таком же халате, ей уже 84 года, но она бодро улыбается и рада, что мы пришли, сразу начинает говорить, что расскажет все, ведь её уже давно не спрашивали о тех временах. Стоит только взглянуть на Клавдию Николаевну, то сразу заметно, что она не сидит на месте, ходит по палате и внимательно разглядывает нас, улыбаясь говорит, что мы, девчонки, еще молодые, и странно, что пришли расспрашивать о войне, о тех трудных временах, но своей историей все же поделится. Валентина Алексеевна сидит чуть поодаль, смотрит в окно, кажется, что ей будто совсем не интересно, а мы незваные гости, но это лишь первое впечатление, она совсем не такая. Васима Авзамовна торопится на процедуры, но мы все же успели взять интервью.

Садимся за столик, достаем интересующие нас вопросы. Васима Авзамовна стала первой, кто поведал нам свою историю.

Васима Авзамовна, 77 лет, во время войны жила в Татарстане:

«Ой, мой милый, о начале войны мы узнали, 3 годика мне было, отца в армию забрали, а мы сидели, ревели, я маленькая была и то вот кричала, плакала, побежала за ним».

На вопрос, в какие игрушки играли, очень удивилась: «Какие игрушки? Играть- то некогда, землю надо было обрабатывать! Только вот в 6-7 лет, я помню, локоть закутывали и играли в куклу «Полину». А так стеклышки с земли собирали, камешки, в косточки играли. Вот вся наша игра, никаких игрушек не было. Детьми быть некогда было. Учились плохо, потому что одевать было нечего. Сосед приходит, переодевается и мне одежду дает, а я в школу иду. Мечтать было не о чем, только о том, как бы покушать было чего. Голодовали, еды не было что- то бы, где- то бы, чего- то достать, да и поесть бы.  Траву собирали и ели».

«Страшно было, конечно, свету не было, с лампадкой ходили. Я-то еще ничего не понимала, а когда мы уже подросли, и папа пришёл с войны в 1948 году, мы в таком возрасте стали и на полях работать, вот и недоросли, и больными стались. Старшая сестра у меня трактористкой работала… Бомбежки… бомбежек у нас не было, окопы копали, ждали немцев, но они не пришли».

«Для фронта молоко сдавали, яйца, шерсть, все, что есть! Скотины много было…но нам не оставалось ничего, все абсолютно сдавали фронту. Лакомств не было, четверть куска сахара только мама давала, а ты на язык положишь, водички с чайком попьешь и всё. Вот помню, дала мама такой кусочек сахара, а старшая сестра украла у меня и съела, а я ревела. Сладостей не было, мы свеклу сушили – это чай наш был».

«Новости с фронта не узнавали, да и не откуда было узнавать, даже радио не было, появилось только в 1945, под конец войны. Письма были, но очень редко».

«Праздников не было, некогда было праздновать! Мы ничего не признавали, мужчин в деревне не было, одни женщины, а они все делами занимались, все для фронта шло. Только иногда мусульманские праздники были».

«Одежды до 4 класса как таковой не было, материала не было –  не из чего было шить, без штанов ходили (смущается). В конце войны мне мама сшила их, и я всем показывала, бордовые с белой полоской, чтобы все видели. Пионерские галстуки носили, они выдавались школьникам. Значки были, носили их мы гордо».

«О победе узнали, 7 лет мне было, я тогда 7 км ходила, носила сестре на работу паек. А тут радио заиграло – тарелка большая такая, все женщины бегут, я смотрю- все бегут, и сама побежала. Все плачут, кричат, вот радость – то была…»

Когда мы брали интервью у Васимы Авзамовны, сложно было себе представить, что трехлетний ребенок запомнил так много, но теперь понимаешь, что война – это действительно трудное время, ведь ты живешь с постоянным страхом, и это остается в памяти…

А у нас за столиком уже сидит Клавдия Николаевна, улыбаясь, начинает свой   рассказ:

Клавдия Николаевна, 86 лет, во время войны жила в Гомеле, Республика Беларусь.

«Во время войны мне было 12 лет, мне приходилось перевозить солдат через речку, у нас и немцы были, мы голодали, одежду носили из немецких мешков, из которых юбки и штаны шили. О войне как узнали? У нас начали сразу забирать молодежь, объявили всем: «Война!» Все располошились, некоторые мальчишки начали себе годы убавлять, чтобы на фронт не забрали, но все равно всех забрали. У меня 12 мальчишек было знакомых, всех на фронт забрали, все они не вернулись. В войну пришлось тяжело, да-аа… Нас в классе было 5 мальчиков, да 5 девочек, мы ходили собирали «гнилушку» – картошку гнилую на поле, пекли блины, рвали клевер, толкли желуди, а из них пекли хлеб. Если где- то закололи поросёнка, отрежем кусочек сала на четверть хлебушка положим и чай пьем, а сало не ели-берегли.

 Еще в начале войны мечтали о хорошей жизни, шли к коммунизму, потом уже о том, как бы хорошо поесть. Играли ли мы? Играли, все равно детьми же были. У нас была такая игра «кого полаю, того поймаю», через одного прыгали-весело было, а снег подтает в мяч играли, в футбол. А так мы все на поле работали- картошку сеяли, а потом собирали, за коровами ухаживали. Праздников не помню, чтоб было, работы много.

 Когда узнали, что немцы пришли, все в лес побежали. А немцы нашим родителям сказали: «Если дети назад не вернутся, значит, мы вас всех расстреляем!» Пришлось нам из леса выходить, да домой идти, правда плеткой нас немцы постегали, но живы остались. Расстреливали молодежь. Сейчас мальчики насилуют девочек, бьют, а наши мальчики были: сами идут вперед на расстрел, а нас позади оставляют. Многие ребята, которым по 14-15 лет было, шли подрывниками, брали винтовки стреляли ночью в немцев. Ух, немцы какие были!   Да вот только они разные были… помню, один по-русски говорил: «Молчите, ничего не говорите о Красной Армии и ее победах, потому что один наш все понимает по-русски, и вас расстрелять могут». А мама мне говорит: «Неси молоко им, я подношу ставлю на стол, он так поглядел на меня, потом второй раз приношу, он мне говорит: «Клара, спасибо!» Вот как…Были и хорошие, и плохие- разные были. Я как -то локоть проколола, шишка выросла, а мне немец спрашивает: «Клара, что это?» я ему говорю: «Стекло!», а он меня в свой медпункт повел, там мне локоть обработали и забинтовали. 

Немцам тогда только поесть надо было, да чего повкуснее, а так, они ни за что не боролись уже. Нас помню погнали куда- то, выгнали всех из дома, идем через лес, а там наши партизаны облаву устроили -стреляли, у меня бабушка старенькая была, нашла ямку и сказала мне ложиться, а сама на меня легла. «Меня пусть убьют, а ты живи» -говорила.

 На немцев у нас ребята шли, подпольные организации устраивали. На фронт мы не рвались, не понимали еще.

Немцы забирали нас в Германию, кто спрятался – тому повезло, вот меня сам немец спрятал. Мы с немцами даже как- то говорили, они нам фотографии свои показывали: «Вот моя семья, разве я хотел идти на войну?», а я говорила, что нужно поставить Гитлера и Сталина драться, чтобы народ не страдал, а немцы смеются, говорят: «Гуд-гуд!» Они нас даже галетами, шоколадом угощали, тушенку давали, а мама говорила: «Не бери!» Вот я и не брала…

Вот, помню, гумно было у нас на поле, там рожь, сено складывали, за одним из таких наши солдаты спрятались и просили перевести через речку, а немцев в деревне полно. Папа у меня повез их, а я отвлекала: гуся в руки вязла и иду, кричу: «теть- теть- теть», а наши солдаты тем временем через кусты пробрались к лодке, и папа их перевез.

Пришлось пережить такое, детки, вам и не представить. 

Бомбили нас, у нашего дома вообще стенку снесли на дрова…Вот так вот…

О победе узнали по радио. У нас мальчишки, кто подпольной работой занимался, соорудили свое радио, все ходили кричали, что через два-три дня война кончится. А потом уже радио повесили- «тарелку», немцы в эту «тарелку» стреляли, но все равно уже все узнали, что наши победили. Сколько радости было…а потом Красная Армия пришла, немцы стали уходить…»

Рассказ Клавдии Николаевны очень впечатлил нас, он заставил нас взглянуть на немцев, да и на саму войну, с другой стороны. Порой некоторые моменты её рассказа очень трогали, заставляя мурашки бежать по коже, а слезы подступать к глазам.

За нашим столиком Валентина Алексеевна, мы очень удивились, что ей тоже не терпится поделиться своей историей. У нее совсем детское лицо, несмотря на возраст, она улыбается и начинает говорить.

Валентина Алексеевна, 84 года, Ярославль, Тверицы:

 

«На тот момент мне было 10 лет. У отца было пять братовей, их всех забрали на фронт, старшего брата сначала в Читу отправили – учиться на солдатских командиров, а затем на Ленинградский фронт. А там тогда бои шли, он был ранен и умер. Второго брата позднее взяли в армию, он всю войну прошел в артиллерии работал, до Берлина дошел, ни разу не ранили. Мама родила брата младше меня на 10 лет, я с ним нянчилась. В начале войны была эпидемия сыпного или брюшного тифа, не помню уж, мама моя заболела,  ее положили в больницу, а у меня на руках ребенок грудной. У нас был свой дом за Волгой, свой огород. Бомбежки были в Ярославле: пытались разбомбить мост через Волгу, заводы здесь были: Шинный, Асбестовый, Моторный. В мост ни разу не попали. Во время бомбёжек сидели дома, как-то один самолет немецкий сбили, и летчик спрыгнул на парашюте – его взяли в плен. По дому сначала брат помогал, а потом уж сама. Ещё до войны мне брат купил соломенную шляпку такую с бантиком, вот всю войну ее хранила. Праздников не праздновали, некогда, работали все. Я ведь даже плавать не научилась, хотя на Волге живу.

 Я училась в школе № 50, потом нас перевели в школу № 13, отдельно от мальчиков. Мы тогда мечтали только о том, чтобы все закончилось…

Письма приходили от братьев. Вот я вам что расскажу: на отца пришло извещение о том, что пропал без вести, а он дома был, еще под Москвой ноги в окопах отморозил и его в госпиталь отправили, а потом домой. Вот если бы его дома не было, не знаю, что бы мы делали…  А отца у меня направили работать в милицию, он дезертиров ловил.

Помню, в Ярославле были дети из Ленинграда, с ними мы не общались, они еще маленькие были, голодные, кого сразу в больницу отправляли, кто сразу умирал…

Во время войны собирали мороженую картошку, из нее оладьи делали. Щи ели, квашеная капуста с картошкой вареной – мне казалось, что так вкусно! Взрослой решила сделать такое: попробовала – ничего вкусного. Продавали чай грушевый – вкусный очень! Мы этот чай, точнее его заварку ели, как конфеты.

Во время войны носили косички, сарафан мне мама сшила из обносков одежды братьев. Форма школьная была, ее покупали: коричневое платье, на него пришивали кружевные воротнички. В школе про ГТО не забывали, участвовали, секции разные работали. Мы играли в лапту, в догонялки, прятки, а вот игрушек не было…

Боялись ли мы? Да нет, панического настроения не было, мы были уверены в Красной Армии, в нашей Победе…

О Победе узнали по радио, радости было, мама плакала, и я с ней…»

Теперь к нашему столику походит Валентина Петровна, она уже давно ждет, чтобы рассказать нам свою историю. Сразу обращаешь внимание на ее голубые глаза, они добрые, блестят от подступающих слез…

Валентина Петровна, 82 года, село Деболовское, Ростовский район:

«Когда началась война, мне было 8 полных лет, и у нас сразу все детство кончилось…До 1941 года меня баловали, но, когда началась война все кончилось, все игры прекратилась. Отец ушел на фронт, осталась мама трехлетняя сестра и я. Мама с утра до вечера на работе. Меня до 1941 года в поле не брали: «Валька, вымой посуду, вымой пол, подмети во дворе, корове припаси!» Вот я и делала…

Молоко мы не пили, доили плохо, молока у коров не было: корма нет, поросенок был: «Нарви крапивы, нажми, наруби, натолки, чтобы плотно было, собери яйца (у нас было шесть куриц)». Порой я яичками лакомилась, один раз в самоваре сварила, а оно лопнуло, мама ругалась…

Пошла в сентябре учиться. Как мы учились: у нас было несколько классов 1 и 3, 2 и 4. Всего два учителя на село. Помню, эвакуированные были, мы с ними в одном классе учились.  Днем учимся, кончаем учебу, берем трубочки такие и идем колоски собирать или картошку копали. В 8 лет какие из нас копари, но приходилось. Зимой привозили дрова школу топить, старшие мальчишки бревна пилили, а мы сидим на бревнах, чтобы они не падали. Вот так…

Значит, что ели… у нас коровы были давали молочка, но это редко было… Вот у кого было трое-четверо детей, ой, девочки, как плохо жили! Осенью мы картошку не всю собирали, весной приедешь соберешь в погребе, а мама драников напечет. Летом хорошо было еще: крапива была, щавель, на кладбище росли цветы на подобие мальвы, такие маленькие зонтики, мы берем их чистим и едим, они как мыльные, но все равно едим и ничего вроде бы.

В 1942 году летом меня мама в поле брать стала. Я сажала, жала, единственное чего мне мама не давала, так это косить и серпом молотить, а с 1943 года в 4 часа пойдут ригу молотить, и я иду, а в августе рожь попевала так мы снопы таскали. Все делали, буквально все, девочки…

Пойдут они косить будят в 5 утра: «Вставайте цикорий полоть!» А он у нас за селом полкилометра идти надо, придешь с бороздником – это коса такая обрезанная, сядешь полоть, а холодно, уснешь, ткнешься в землю, а мальчишки наловят лягушек да за шиворот… и так было…Вечером гулять мало давали, потому что, то с Нинкой сестрёнкой посидеть надо, то это, и то сделать надо. Мама еще поздно вечером приходила, а я- то пораньше, поэтому я и корову доила, и поросенка кормила. Когда первый раз доила меня корова в бок ударила, а молоко из ведра все на меня вылилось: на туфли да на платье… вот так и жили… Вечером погулять в другой раз побежишь шубейку наденешь, придешь домой, а она, как кол стоит.

В 1941 ближе к Ростову самолет сбили, немцы вылазку делали: у нас там трасса Москва – Вологда да железная дорога шла Владивосток –Москва, там у нас и осадной мост- его охраняли. Так вот немца сбили тогда и в плен взяли, а мы за ним стайкой, кричим: «Фриц, фриц!», а местные нам говорят -  не ходите, не ходите, но мы не слушали. Помню, на осадном мосте охрана сильная была: никого не туда не пускали: как-то мать с дочкой из Михайловского там капусту собирали, так одну убило, а другую контузило.

Вот уже в 1943 году мы как взрослые работали на поле. Все ноги изранили об сено сухое. Босиком ходили на поле, все ноги в ссадинах- даже мыть больно было.

Несмотря на то, что работали, игры не забывали: лапта, скакалка, классики. Игрушек не было…Помню, мне 5 лет и у подружки моей была скакала, а на крышке у нее нарисован цветок, красивая такая… мы тогда ходили в фартучках, я и положила ее, а мама стала стирать, нашла и спрашивает: «Это откуда?» Я говорю: «У Алины Лапиной взяла…». «Неси» -мне мама говорит, и я со слезами на глазах пошла отдавать… С тех пор, чтобы я что- то чужое взяла –никогда и детей своих приучила тому же.

В школе 4 класса проучилась, потом стала ходить в школу за 5 километров. А там была земля вся мокрая такая, мы зимой ноги промочим –простудимся, а нам в школе, поэтому каникулы то и давали…

Все работали и работали, скоро и 1945 наступил. Как о победе узнали? У нас в селе на столбе радио прикрепили, так и узнали по радио…у нас все село радовалось!»

На этом мы, поблагодарив ветеранов, выходим из палаты, молча, нужно было многое осмыслить, пропустить через себя.

 Дети войны…Они пережили так много… Ежедневная борьба с невзгодами и лишениями. Борьба, которой не удалось сломить даже детский дух. Нашему поколению трудно понять и представить ту боль, навсегда застывшую на лицах детей Великой отечественной войны. Но уважать, помнить и ценить их подвиги (да именно подвиги!) будут всегда, в каждом уголке нашей страны.

История оживает в лицах. Мы имели честь познакомиться с замечательными людьми и услышать их истории, тронувшие нас до глубины души, и еще раз испытать чувство гордости за наших ветеранов. Так давайте не забывать, что пережили эти дети, лишенные всего, лишенные детства и не допустим того же для наших детей!