- " "
- . ..
- " - "
Тихонова Галина, Кудряшова Дарья
Мухтарова Эльмира, Щукина Дарья
Страхова Анастасия
«Мой отец, начальник детской колонии, капитан, к началу войны был оставлен для проведения подпольных работ в Харькове, у него было четверо детей. Двух старших, Володю и Борю, 10 и 12 лет, удалось устроить работать на Уральский завод, а моего младшего брата и меня вместе с мамой, отец отправил на свою родину, в поселок под Харьковом, там мы и скрывались. Так получилось, что партизанский отряд моего отца был разбит, а сам он попал в плен. Один полицай, знавший моего отца, рассказал о нас, и за нами приехали немцы, так мы оказались в плену. И, наверное, мы бы погибли в концлагере, если бы не моя бабушка, которая выменяла нас с братом на несколько бидонов самогона. Это нас и спасло...» – вспоминает Михаил Васильевич.
«Потом мы с братом попали в детский дом «Дергачи», где прожили до 1946 года. А наша мама была увезена в Германию, попала на границу с Францией, в Эльзас и Лотарингию. Впоследствии эту территорию освободили американцы, и она вернулась сюда. Но так как у нее не было ни дома, ни денег, из детского дома она смогла взять только младшего сына, а я попал в военное дипломатическое училище в Харькове».
Старшие братья М. В. Козки так и остались жить на Урале. По их воспоминаниям, в годы войны больше всего им запомнился холод: в школах сидели прямо в пальто и варежках. Бумаги не было, вместо нее использовали газеты и листовки – писали между строк. Игр было мало, основной игрой у мальчишек являлось собирание осколков от снарядов: кому больше удастся найти…
– Как Вы во время войны узнавали о продвижениях советских войск?
– В детском доме на стене висела карта, и, когда от советского информбюро проходили сообщения о взятии того или иного города советскими войсками, в нее втыкался красный флажок.– Как вы узнали о победе? Как восприняли эту новость?
– Я прекрасно помню этот день: было солнечное майское утро, мы, детдомовцы, открыли глаза от возгласов: «Победа!» Все дети и воспитатели стали радоваться, веселиться, бросать подушки, обниматься, целоваться, многие из нас плакали.
Эта трогательная история, рассказанная Михаилом Васильевичем, пережившим в детском возрасте войну, полна чувств и эмоций, отражавших трагическое состояние людей того поколения. Интервью, взятое мной накануне 70-летия Победы, навсегда останется в моей памяти как напоминание о страшном военном времени.
Архивариус
Архивариус
Архивариус
Шестиклассники из Козы
Малая школьная филармония
Триумф
Каблуков Егор
Каблуков Егор
Каблуков Егор
Каблуков Егор
Кузнецов Даниил, аспирант
…Думаю, что тем, кто хочет знать всю правду о войне и жизни в СССР, надо больше общаться с людьми того поколения. То, что по телевизору могут назвать условно «трудными годами», вмещает в себя бурю эмоций простых людей, которые вынуждены были выживать даже в мирное время. Бабушки в госпитале сказали нам, что больше всего не хотят, чтобы нынешнее поколение пережило то, что пережили они…
Кузнецов Даниил
аспирант ЯрГУ им. П.Г.Демидова
Как это ни странно, история Великой Отечественной Войны полна мифов, хоть и закончилась относительно недавно по историческим меркам. Сохранилось много свидетельств. Этот рассказ призван пополнить копилку воспоминаний нашего поколения о том времени, тех людях и их жизни, выживании в войну и пролить свет на то, как люди жили в тылу.
В Ярославле есть госпиталь ветеранов войны и в нем у лечащихся пожилых людей есть проблема – они хотят поговорить, им скучно коротать вторую половину дня, они даже пытаются самоорганизоваться и устроить себе досуг.
Теперь мы идем в госпиталь – послушать самим рассказ ветеранов и что-то записать.
Заходим в палату к бабушкам, «детям войны», надо сказать, что я ожидал увидеть людей, говорящих лозунгами, пропагандистскими штампами, но встретил бодрых, отзывчивых людей, которым оказался интересен наш визит. И они смогли заинтересовать меня, равнодушного к риторике времен второй мировой, видимо, отпечаток государства меняет, то, что мы знаем об СССР.
Старейшая женщина в палате, Александра Васильевна, начинает рассказ о войне словами из песни про 22 июня. Я уже было подумал «Ну вот, опять», но затем рассказ пошел о том, что после начала войны из их деревни Немцовки (да, так уж получилось) ночью (!) забрали всех мужчин. Абсолютно всех, кто подходил по возрасту. На колхозное хозяйство остались старики, женщины и дети. Другая женщина добавляет, что в их деревне было 14 домов, из них забрали 16 мужчин, из которых домой вернулось только 6, а они умерли от ран в течение следующего десятилетия.
Для Александры Васильевны учеба в школе закончилась в 12 лет. Больше ей не пришлось ходить учиться за несколько километров от дома. Кто из нас не мечтал в своем детстве не ходить в школу? У маленькой Сашки воплотилась такая мечта, потому что тогда в 12 лет она стала рабочим. Сначала в колхозе, затем на заводе в Ярославле. Среди рабочих-детей в колхозе она была старшей, звеньевой, потому что, начиная с 15 лет, детей забирали на производство. Никакой сельскохозяйственной техники в колхозе не было – во время посевной девочки ходили с плугом за быком, чтобы вспахать поле. Это к тезису о том, что Сталин принял Россию с сохой, а оставил с ядерной бомбой.
Наши собеседники рассказали нам многое, что ставит под сомнение различные мифы о мощи Советского Союза. Если она где-то, когда-то была, то существовала скорее в пропагандистких фильмах того времени, которые и сейчас даже используются как историческое свидетельство. А сами свидетели с трудом вспоминают что-то позитивное даже из своей послевоенной жизни. Голод не остался на хрониках того времени, как и работа молодых женщин на лесозаготовках. Обычных деревенских женщин, не заключенных, а матерей, почти не видящих своих детей из-за занятости.
О работе и налогах
– Нас, деревенских обложили большими налогами, вместо того, чтобы лишнюю кружку молока выпить – отдавали все государству, себе ничего не оставляли. Ни яиц, ни шерсти, ни молока – все государству, все для восстановления. Наше поколение умело все делать по работе, потому что на нас все тяготы легли. Те мужики, что пришли с фронта – работать не могли, они были все ранеными и умерли в течение десяти лет. Вот такая наша Русь средней полосы.
– А мы впятером, маленькие пигалицы, когда на заводе работали – не могли дотащить материю до станка – она была толщиной в палец. Девчонки, которые со мной работали на строительстве понтонов, почти все уже умерли.
О радостях, самое яркое впечатление
– Самое «яркое» – это голод во время войны, а радости начались только после ее окончания. Тут у нас и праздник начался и пляски. А у женщин – у кого мужья не вернулись с войны, у кого раненые пришли, а у кого и вовсе пропали без вести. Был у нас в селе клуб, ну и что? Привезут, покажут нам кино, и что? Еще не у всех на него деньги были. Вот мы ходили в кино по очереди, потому что нормальная одежда была одна на четверых.
О бомбежках
– Немцы бомбили мост и шинный завод, против них работали наши зенитки, а мы, мальчишки и девчонки, во время бомбежки залезем на сарай – нам интересно и жутко. Вот такое детство»
О спорте
– Какие были секции? Вы занимались спортом?
– Да какие секции, ходить было не в чем, на хлеб не всегда хватало, я осенью ходила в школу босиком, только перед школой надевала брезентовые тапки, чтобы было в чем учиться. После войны была разруха и голод. Я так и осталась неученая, с семью классами.
- А кроме футбола у мальчиков были какие-то игры в Вашем детстве?
– В моей школе ничего такого не было, во дворах вот мальчишки играли в футбол и лапту, девчонки играли в «магазин», в куклы, а куклы – они все были тряпочные, а еще все вместе играли в «штандер» – это когда подбрасывают мячик вверх и надо поймать его первым.
– А я, когда жила на улице Чайковского, то ходила на стадион «Шинник» кататься на «снегурочках», это вместо коньков было, их надо было накрутить на валенки, а как накручивать? Сначала надо было веревку раздобыть – срезать бельевую, потому что дома даже веревки не было. Дети сейчас даже не представляют, как мы жили..
- А помните ли ГТО? Оно было Вам знакомо?
– Какое ГТО? Вот выведут учеников на площадку, повесят им сетку – мальчишки поиграют в футбол – вот и весь спорт. А вечером выйдем посидеть на лавочке – вот и вся гулянка. Вот и все, а больше в деревне ничего не было.
О пленных
– В районе улицы Чайковского копали траншеи пленные немцы. Они носили с собой губные гармошки и фотографии своих родных. Во время отдыха они играли на этих гармошках, обменивали их на кусок хлеба.
- А какие отношения у Вас были с пленными, как Вы с ними общались
– Да как-то нормально общались, они были под охраной, показывали нам фотографии родственников, играли на гармошке, просили хлеба. Разве ж не люди они были? До 47го года стояли лагеря с ними у нас. Их лагеря стояли в лесу, состояли из березовых бараков, прямо посреди леса. Среди них было много молодых, парнишки по 18 лет – просто попали в плен. Мы были тогда мелкими и они как дети. Отношение к ним было нормальное, потому что натерпелись все, и немцы, и русские.
– А я помню, как мы с немцами собирали в лесу ягоды – у них было задание собрать по котелку ягод, а мы просто собирали, чтобы поесть. И ничего не боялись – лес-то один.
О голоде и очередях.
– Второй год после войны был очень голодным. Мы собирали по полям мороженую картошку, чтобы бабушки испекли нам из нее лепешек, тем и были сыты. Постоянно искали по полям крапиву и лебеду, чтобы поесть.
– А мы жили в Ярославле и занимали очередь в магазин с ночи, потому что в магазинах был дефицит. Еще помню, большие очереди разгоняла конная полиция, а если люди сильно напирали на двери магазина, и начиналась давка, то приезжала милиция и всех расталкивала.
Послесловие
Как видите, старушки оказались очень разговорчивыми, наперебой рассказывали все подряд о своей жизни в войну.
Многое для меня встало на свои места и заняло место в логической цепочке после общения с этими людьми. Например, стало ясно, почему в СССР стали праздновать День победы только в 60х.
Я думаю, что тем, кто хочет знать всю правду о войне и жизни в СССР, надо больше общаться с людьми того поколения. То, что по телевизору могут назвать условно «трудными годами» вмещает в себя бурю эмоций простых людей, которые вынуждены были выживать даже в мирное время. Бабушки в госпитале сказали нам, что больше всего не хотят, чтобы нынешнее поколение пережило то, что пережили они. А у меня порой складывается ощущение, что большинство окружающих меня интернете пользователей настроены так агрессивно, что хотят обратного…
Страхова Анастасия, Марковских Виктория
Бушуева Анна, Набиева Аида
Дети без детства. Нет игрушек, машинок, кукол, плюшевых медвежат. Нам сложно это представить. Они работали, четырехлетние детишки, помогали мамам и старикам, учились, радовались простым, но столь редким, вещам. Не было вопроса «Почему?», была жизнь, которая изменилась одним солнечным утром.
Бушуева Анна,
Набиева Аида,
студенты ЯрГУ им. П.Г.Демидова
Война… Слово, истинное значение которого вряд ли в полной мере известно современным детям. Наступление Великой Отечественной войны для советских людей изменило буквально всё: образ жизни, приоритеты, ценности, взгляд на мир. Мужчины уходили в армию, добровольно или согласно всеобщей мобилизации, жизнь вне фронта была оставлена на женщин, пожилых людей и детей…
Война перечёркивает детство, такое, каким мы его понимаем, забирает беззаботность и наивность. Война – это время, когда нужно повзрослеть в одночасье, при этом, всё же, не растеряв то естественное тепло, которое присуще каждому в нежном детском возрасте.
Она жила в деревне, в Даниловском районе…
… Она жила в деревне, в Даниловском районе. Когда началась война, ей было всего одиннадцать. На учёбу не хватало времени (что уж говорить про детские игры!), работать приходилось много, без скидок на возраст. Осваивать профессии было некогда – рабочая сила нужна была здесь и сейчас. В поле – на сенокос, в хлеве – свинаркой, а в четырнадцать лет – на лесозаготовку. Нужно было быть ко всему готовой. Звучит удивительно, но в четырнадцать жить пришлось вдали от матери-вдовы на квартире. В компании шестнадцатилетних мальчишек она возила за 20 километров материалы для стройки, а возвращались они нагруженные дровами для хозяйки квартиры, что приютила их. Уход за лошадью также был на ней. Когда война кончилась, ей было пятнадцать, но она продолжала работать – возила молоко на завод за 7 километров от дома. Спустя год ей вручили заслуженную медаль – первую из девяти – за доблестный труд в деревне.
Это реальная история, услышанная нами в ярославском «Госпитале Ветеранов». Пожилой женщине, рассказавшей нам о своей жизни во время войны, тогда совсем ещё девчонке, теперь восемьдесят пять лет, всё, казалось бы, давно позади, но она всё ещё хорошо помнит в деталях и то поле, и тех лошадей. Удивительный, светлый человек, сохранивший в себе тепло, юмор и доброту что особенно сложно, когда у тебя совершенно не было детства…
Узбекистан. Пылало солнце. Началась война…
Дети без детства. Нет игрушек, машинок, кукол, плюшевых медвежат. Нам сложно это представить. Они работали, четырехлетние детишки, помогали мамам и старикам, учились, радовались простым, но столь редким, вещам. Не было вопроса «Почему?», была жизнь, которая изменилась одним солнечным утром.
«Война началась, когда мне было четыре года. – вспоминает Екатерина Ивановна - Я помню этот день. Мы тогда в Узбекистане жили, солнечно. Мы белили в этот день, вынесли доски на улицу, а соседка говорит «Война!». Я толком и не представляла, что это.
– Мама, а что такое война? Папу в армию заберут?
Кое-как я дождалась вечера, пришел папа.
– Папа, тебя в армию заберут?
– Я уже записался добровольцем!
- Когда?
– Кинотеатр знаешь где? Там мужчины шли, и очередь большая.
– Что за очередь?
– На войну. И все записывались, и я первым записался.
А потом, помню, был 44 год, я в первый класс пошла и нам дали кусочек хлеба, примерно 5 сантиметров длинной и 3 шириной, слегка сбрызнутый сахаром. Никогда не забуду этот кусочек. Один на парту.
Детства у нас не было. Букварей мы не видели. Бумаги не было, мы находили обрывки газет и на них писали. А когда папу освободили, он нам блокнот привёз, мы его разрисовали, а потом я уже как королева писала в тетради. В игрушки мы не играли. Маленькие были, очень любили тушить воронки от взрывов, камнями их забрасывали. А я думала, вот наберу камней побольше, заберусь на высокий дом, как придут фашисты буду кидать в них камнями».
Нужно, нужно помнить, не забывать. Вечная память всем, кто погиб и вечное уважение к тем, кто жив. Будь наша Родина спокойна и достойна, пусть мир будет на нашей земле. А мы будем любить Родину и внушать любовь к Родине детям.
Попова Анастасия, Гребелкина Дария
Вихрем огненным черным вороном
налетела нежданно беда, разбросала нас во все стороны.
С детством нас разлучив навсегда…
Л.К. Сивухин «Дети войны»
Мы заходим в госпиталь, нас встречают улыбающиеся лица: «Вы снова к нам с концертом? Нам нравятся ваши концерты…снова возвращаемся в юность, в детство…» После таких слов и подбадривающих улыбок, понимаешь, что все те переживания, которые мучали тебя всю ночь, пропадают, проникаешься атмосферой госпиталя, где находятся, пожалуй, самые лучшие из нас.
Сейчас сложно себе представить, что пережили люди 70 лет назад, их подвиг перед Отечеством невозможно забыть. А что пережили те, кто был всего лишь маленькими детьми? Сколько невзгод и трудностей легли на детские плечи? Что пережили «дети войны»? Это мы и попытались узнать у ветеранов, бывших детьми той войны, детьми той Великой Победы.
Попова Анастасия, Гребелкина Дария,
студентки I курса Исторического факультета ЯрГУ им. П.Г. Демидова
Палата встречает нас весенним светом, запахом варенья и чая, пока медсестра знакомит нас с ветеранами, мы внимательно разглядываем каждого: Валентина Петровна, невысокая старушка в пестром платке и таком же халате, ей уже 84 года, но она бодро улыбается и рада, что мы пришли, сразу начинает говорить, что расскажет все, ведь её уже давно не спрашивали о тех временах. Стоит только взглянуть на Клавдию Николаевну, то сразу заметно, что она не сидит на месте, ходит по палате и внимательно разглядывает нас, улыбаясь говорит, что мы, девчонки, еще молодые, и странно, что пришли расспрашивать о войне, о тех трудных временах, но своей историей все же поделится. Валентина Алексеевна сидит чуть поодаль, смотрит в окно, кажется, что ей будто совсем не интересно, а мы незваные гости, но это лишь первое впечатление, она совсем не такая. Васима Авзамовна торопится на процедуры, но мы все же успели взять интервью.
Садимся за столик, достаем интересующие нас вопросы. Васима Авзамовна стала первой, кто поведал нам свою историю.
Васима Авзамовна, 77 лет, во время войны жила в Татарстане:
«Ой, мой милый, о начале войны мы узнали, 3 годика мне было, отца в армию забрали, а мы сидели, ревели, я маленькая была и то вот кричала, плакала, побежала за ним».
На вопрос, в какие игрушки играли, очень удивилась: «Какие игрушки? Играть- то некогда, землю надо было обрабатывать! Только вот в 6-7 лет, я помню, локоть закутывали и играли в куклу «Полину». А так стеклышки с земли собирали, камешки, в косточки играли. Вот вся наша игра, никаких игрушек не было. Детьми быть некогда было. Учились плохо, потому что одевать было нечего. Сосед приходит, переодевается и мне одежду дает, а я в школу иду. Мечтать было не о чем, только о том, как бы покушать было чего. Голодовали, еды не было что- то бы, где- то бы, чего- то достать, да и поесть бы. Траву собирали и ели».
«Страшно было, конечно, свету не было, с лампадкой ходили. Я-то еще ничего не понимала, а когда мы уже подросли, и папа пришёл с войны в 1948 году, мы в таком возрасте стали и на полях работать, вот и недоросли, и больными стались. Старшая сестра у меня трактористкой работала… Бомбежки… бомбежек у нас не было, окопы копали, ждали немцев, но они не пришли».
«Для фронта молоко сдавали, яйца, шерсть, все, что есть! Скотины много было…но нам не оставалось ничего, все абсолютно сдавали фронту. Лакомств не было, четверть куска сахара только мама давала, а ты на язык положишь, водички с чайком попьешь и всё. Вот помню, дала мама такой кусочек сахара, а старшая сестра украла у меня и съела, а я ревела. Сладостей не было, мы свеклу сушили – это чай наш был».
«Новости с фронта не узнавали, да и не откуда было узнавать, даже радио не было, появилось только в 1945, под конец войны. Письма были, но очень редко».
«Праздников не было, некогда было праздновать! Мы ничего не признавали, мужчин в деревне не было, одни женщины, а они все делами занимались, все для фронта шло. Только иногда мусульманские праздники были».
«Одежды до 4 класса как таковой не было, материала не было – не из чего было шить, без штанов ходили (смущается). В конце войны мне мама сшила их, и я всем показывала, бордовые с белой полоской, чтобы все видели. Пионерские галстуки носили, они выдавались школьникам. Значки были, носили их мы гордо».
«О победе узнали, 7 лет мне было, я тогда 7 км ходила, носила сестре на работу паек. А тут радио заиграло – тарелка большая такая, все женщины бегут, я смотрю- все бегут, и сама побежала. Все плачут, кричат, вот радость – то была…»
Когда мы брали интервью у Васимы Авзамовны, сложно было себе представить, что трехлетний ребенок запомнил так много, но теперь понимаешь, что война – это действительно трудное время, ведь ты живешь с постоянным страхом, и это остается в памяти…
А у нас за столиком уже сидит Клавдия Николаевна, улыбаясь, начинает свой рассказ:
Клавдия Николаевна, 86 лет, во время войны жила в Гомеле, Республика Беларусь.
«Во время войны мне было 12 лет, мне приходилось перевозить солдат через речку, у нас и немцы были, мы голодали, одежду носили из немецких мешков, из которых юбки и штаны шили. О войне как узнали? У нас начали сразу забирать молодежь, объявили всем: «Война!» Все располошились, некоторые мальчишки начали себе годы убавлять, чтобы на фронт не забрали, но все равно всех забрали. У меня 12 мальчишек было знакомых, всех на фронт забрали, все они не вернулись. В войну пришлось тяжело, да-аа… Нас в классе было 5 мальчиков, да 5 девочек, мы ходили собирали «гнилушку» – картошку гнилую на поле, пекли блины, рвали клевер, толкли желуди, а из них пекли хлеб. Если где- то закололи поросёнка, отрежем кусочек сала на четверть хлебушка положим и чай пьем, а сало не ели-берегли.
Еще в начале войны мечтали о хорошей жизни, шли к коммунизму, потом уже о том, как бы хорошо поесть. Играли ли мы? Играли, все равно детьми же были. У нас была такая игра «кого полаю, того поймаю», через одного прыгали-весело было, а снег подтает в мяч играли, в футбол. А так мы все на поле работали- картошку сеяли, а потом собирали, за коровами ухаживали. Праздников не помню, чтоб было, работы много.
Когда узнали, что немцы пришли, все в лес побежали. А немцы нашим родителям сказали: «Если дети назад не вернутся, значит, мы вас всех расстреляем!» Пришлось нам из леса выходить, да домой идти, правда плеткой нас немцы постегали, но живы остались. Расстреливали молодежь. Сейчас мальчики насилуют девочек, бьют, а наши мальчики были: сами идут вперед на расстрел, а нас позади оставляют. Многие ребята, которым по 14-15 лет было, шли подрывниками, брали винтовки стреляли ночью в немцев. Ух, немцы какие были! Да вот только они разные были… помню, один по-русски говорил: «Молчите, ничего не говорите о Красной Армии и ее победах, потому что один наш все понимает по-русски, и вас расстрелять могут». А мама мне говорит: «Неси молоко им, я подношу ставлю на стол, он так поглядел на меня, потом второй раз приношу, он мне говорит: «Клара, спасибо!» Вот как…Были и хорошие, и плохие- разные были. Я как -то локоть проколола, шишка выросла, а мне немец спрашивает: «Клара, что это?» я ему говорю: «Стекло!», а он меня в свой медпункт повел, там мне локоть обработали и забинтовали.
Немцам тогда только поесть надо было, да чего повкуснее, а так, они ни за что не боролись уже. Нас помню погнали куда- то, выгнали всех из дома, идем через лес, а там наши партизаны облаву устроили -стреляли, у меня бабушка старенькая была, нашла ямку и сказала мне ложиться, а сама на меня легла. «Меня пусть убьют, а ты живи» -говорила.
На немцев у нас ребята шли, подпольные организации устраивали. На фронт мы не рвались, не понимали еще.
Немцы забирали нас в Германию, кто спрятался – тому повезло, вот меня сам немец спрятал. Мы с немцами даже как- то говорили, они нам фотографии свои показывали: «Вот моя семья, разве я хотел идти на войну?», а я говорила, что нужно поставить Гитлера и Сталина драться, чтобы народ не страдал, а немцы смеются, говорят: «Гуд-гуд!» Они нас даже галетами, шоколадом угощали, тушенку давали, а мама говорила: «Не бери!» Вот я и не брала…
Вот, помню, гумно было у нас на поле, там рожь, сено складывали, за одним из таких наши солдаты спрятались и просили перевести через речку, а немцев в деревне полно. Папа у меня повез их, а я отвлекала: гуся в руки вязла и иду, кричу: «теть- теть- теть», а наши солдаты тем временем через кусты пробрались к лодке, и папа их перевез.
Пришлось пережить такое, детки, вам и не представить.
Бомбили нас, у нашего дома вообще стенку снесли на дрова…Вот так вот…
О победе узнали по радио. У нас мальчишки, кто подпольной работой занимался, соорудили свое радио, все ходили кричали, что через два-три дня война кончится. А потом уже радио повесили- «тарелку», немцы в эту «тарелку» стреляли, но все равно уже все узнали, что наши победили. Сколько радости было…а потом Красная Армия пришла, немцы стали уходить…»
Рассказ Клавдии Николаевны очень впечатлил нас, он заставил нас взглянуть на немцев, да и на саму войну, с другой стороны. Порой некоторые моменты её рассказа очень трогали, заставляя мурашки бежать по коже, а слезы подступать к глазам.
За нашим столиком Валентина Алексеевна, мы очень удивились, что ей тоже не терпится поделиться своей историей. У нее совсем детское лицо, несмотря на возраст, она улыбается и начинает говорить.
Валентина Алексеевна, 84 года, Ярославль, Тверицы:
«На тот момент мне было 10 лет. У отца было пять братовей, их всех забрали на фронт, старшего брата сначала в Читу отправили – учиться на солдатских командиров, а затем на Ленинградский фронт. А там тогда бои шли, он был ранен и умер. Второго брата позднее взяли в армию, он всю войну прошел в артиллерии работал, до Берлина дошел, ни разу не ранили. Мама родила брата младше меня на 10 лет, я с ним нянчилась. В начале войны была эпидемия сыпного или брюшного тифа, не помню уж, мама моя заболела, ее положили в больницу, а у меня на руках ребенок грудной. У нас был свой дом за Волгой, свой огород. Бомбежки были в Ярославле: пытались разбомбить мост через Волгу, заводы здесь были: Шинный, Асбестовый, Моторный. В мост ни разу не попали. Во время бомбёжек сидели дома, как-то один самолет немецкий сбили, и летчик спрыгнул на парашюте – его взяли в плен. По дому сначала брат помогал, а потом уж сама. Ещё до войны мне брат купил соломенную шляпку такую с бантиком, вот всю войну ее хранила. Праздников не праздновали, некогда, работали все. Я ведь даже плавать не научилась, хотя на Волге живу.
Я училась в школе № 50, потом нас перевели в школу № 13, отдельно от мальчиков. Мы тогда мечтали только о том, чтобы все закончилось…
Письма приходили от братьев. Вот я вам что расскажу: на отца пришло извещение о том, что пропал без вести, а он дома был, еще под Москвой ноги в окопах отморозил и его в госпиталь отправили, а потом домой. Вот если бы его дома не было, не знаю, что бы мы делали… А отца у меня направили работать в милицию, он дезертиров ловил.
Помню, в Ярославле были дети из Ленинграда, с ними мы не общались, они еще маленькие были, голодные, кого сразу в больницу отправляли, кто сразу умирал…
Во время войны собирали мороженую картошку, из нее оладьи делали. Щи ели, квашеная капуста с картошкой вареной – мне казалось, что так вкусно! Взрослой решила сделать такое: попробовала – ничего вкусного. Продавали чай грушевый – вкусный очень! Мы этот чай, точнее его заварку ели, как конфеты.
Во время войны носили косички, сарафан мне мама сшила из обносков одежды братьев. Форма школьная была, ее покупали: коричневое платье, на него пришивали кружевные воротнички. В школе про ГТО не забывали, участвовали, секции разные работали. Мы играли в лапту, в догонялки, прятки, а вот игрушек не было…
Боялись ли мы? Да нет, панического настроения не было, мы были уверены в Красной Армии, в нашей Победе…
О Победе узнали по радио, радости было, мама плакала, и я с ней…»
Теперь к нашему столику походит Валентина Петровна, она уже давно ждет, чтобы рассказать нам свою историю. Сразу обращаешь внимание на ее голубые глаза, они добрые, блестят от подступающих слез…
Валентина Петровна, 82 года, село Деболовское, Ростовский район:
«Когда началась война, мне было 8 полных лет, и у нас сразу все детство кончилось…До 1941 года меня баловали, но, когда началась война все кончилось, все игры прекратилась. Отец ушел на фронт, осталась мама трехлетняя сестра и я. Мама с утра до вечера на работе. Меня до 1941 года в поле не брали: «Валька, вымой посуду, вымой пол, подмети во дворе, корове припаси!» Вот я и делала…
Молоко мы не пили, доили плохо, молока у коров не было: корма нет, поросенок был: «Нарви крапивы, нажми, наруби, натолки, чтобы плотно было, собери яйца (у нас было шесть куриц)». Порой я яичками лакомилась, один раз в самоваре сварила, а оно лопнуло, мама ругалась…
Пошла в сентябре учиться. Как мы учились: у нас было несколько классов 1 и 3, 2 и 4. Всего два учителя на село. Помню, эвакуированные были, мы с ними в одном классе учились. Днем учимся, кончаем учебу, берем трубочки такие и идем колоски собирать или картошку копали. В 8 лет какие из нас копари, но приходилось. Зимой привозили дрова школу топить, старшие мальчишки бревна пилили, а мы сидим на бревнах, чтобы они не падали. Вот так…
Значит, что ели… у нас коровы были давали молочка, но это редко было… Вот у кого было трое-четверо детей, ой, девочки, как плохо жили! Осенью мы картошку не всю собирали, весной приедешь соберешь в погребе, а мама драников напечет. Летом хорошо было еще: крапива была, щавель, на кладбище росли цветы на подобие мальвы, такие маленькие зонтики, мы берем их чистим и едим, они как мыльные, но все равно едим и ничего вроде бы.
В 1942 году летом меня мама в поле брать стала. Я сажала, жала, единственное чего мне мама не давала, так это косить и серпом молотить, а с 1943 года в 4 часа пойдут ригу молотить, и я иду, а в августе рожь попевала так мы снопы таскали. Все делали, буквально все, девочки…
Пойдут они косить будят в 5 утра: «Вставайте цикорий полоть!» А он у нас за селом полкилометра идти надо, придешь с бороздником – это коса такая обрезанная, сядешь полоть, а холодно, уснешь, ткнешься в землю, а мальчишки наловят лягушек да за шиворот… и так было…Вечером гулять мало давали, потому что, то с Нинкой сестрёнкой посидеть надо, то это, и то сделать надо. Мама еще поздно вечером приходила, а я- то пораньше, поэтому я и корову доила, и поросенка кормила. Когда первый раз доила меня корова в бок ударила, а молоко из ведра все на меня вылилось: на туфли да на платье… вот так и жили… Вечером погулять в другой раз побежишь шубейку наденешь, придешь домой, а она, как кол стоит.
В 1941 ближе к Ростову самолет сбили, немцы вылазку делали: у нас там трасса Москва – Вологда да железная дорога шла Владивосток –Москва, там у нас и осадной мост- его охраняли. Так вот немца сбили тогда и в плен взяли, а мы за ним стайкой, кричим: «Фриц, фриц!», а местные нам говорят - не ходите, не ходите, но мы не слушали. Помню, на осадном мосте охрана сильная была: никого не туда не пускали: как-то мать с дочкой из Михайловского там капусту собирали, так одну убило, а другую контузило.
Вот уже в 1943 году мы как взрослые работали на поле. Все ноги изранили об сено сухое. Босиком ходили на поле, все ноги в ссадинах- даже мыть больно было.
Несмотря на то, что работали, игры не забывали: лапта, скакалка, классики. Игрушек не было…Помню, мне 5 лет и у подружки моей была скакала, а на крышке у нее нарисован цветок, красивая такая… мы тогда ходили в фартучках, я и положила ее, а мама стала стирать, нашла и спрашивает: «Это откуда?» Я говорю: «У Алины Лапиной взяла…». «Неси» -мне мама говорит, и я со слезами на глазах пошла отдавать… С тех пор, чтобы я что- то чужое взяла –никогда и детей своих приучила тому же.
В школе 4 класса проучилась, потом стала ходить в школу за 5 километров. А там была земля вся мокрая такая, мы зимой ноги промочим –простудимся, а нам в школе, поэтому каникулы то и давали…
Все работали и работали, скоро и 1945 наступил. Как о победе узнали? У нас в селе на столбе радио прикрепили, так и узнали по радио…у нас все село радовалось!»
На этом мы, поблагодарив ветеранов, выходим из палаты, молча, нужно было многое осмыслить, пропустить через себя.
Дети войны…Они пережили так много… Ежедневная борьба с невзгодами и лишениями. Борьба, которой не удалось сломить даже детский дух. Нашему поколению трудно понять и представить ту боль, навсегда застывшую на лицах детей Великой отечественной войны. Но уважать, помнить и ценить их подвиги (да именно подвиги!) будут всегда, в каждом уголке нашей страны.
История оживает в лицах. Мы имели честь познакомиться с замечательными людьми и услышать их истории, тронувшие нас до глубины души, и еще раз испытать чувство гордости за наших ветеранов. Так давайте не забывать, что пережили эти дети, лишенные всего, лишенные детства и не допустим того же для наших детей!
Мухтарова Эльмира, Щукина Дарья
История, которую рассказала Александра Николаевна, нас очень поразила. Эта история очень сильной и мудрой женщины, которая маленькой девочкой прошла через немыслимые преграды и смогла выжить.
Мухтарова Эльмира, Щукина Дарья
Школа №76, г.Ярославль
В середине июля 1941 года
Мощные, хорошо вооруженные немецкие войска подошли вплотную к Ленинграду, где Александра Николаевна жила с семьей: мамой, папой и тремя сестрами. Ленинградцы все как один встали на защиту своего родного города, уже тогда культурной столицы. Большую роль в победе сыграли дети, такие же, как и мы, подростки. Мужчины ушли на фронт, женщины работали на производстве. Ленинград не был готов к войне, к жестокой блокаде. Были созданы 9 дивизий ополченцев, они встали на защиту города, когда кольцо вокруг Ленинграда сомкнулось. Они ушли отвоевывать Ленинградские границы у фашистов. 12 сентября и папа Александры Николаевны ушел ополченцем в стрелковый полк. В декабре 1941 года он погиб. Почти все ополченцы, которые охраняли южные границы, погибли.
Продуктов питания хватило только на два месяца. Начался голод, холод, дистрофия. Бомбили круглосуточно, бесконечные арт-обстрелы с воздуха. Все дороги с большой землей были оборваны… Но люди продолжали жить, работать, дети учились в холодных классах. Люди целыми семьями ложились спать, но на утро никто не вставал.
Нужны были меры по спасению миллионов жизней, и правительство решило – детей сирот эвакуировать на большую землю. Была найдена единственная дорога, "Дорога жизни". С марта по апрель 1941 года началась эвакуация. Лед трещал, сотни машин с детьми ушли под лед. Машин не хватало. Сотни колонн детей шли 20 верст до станции пешком по берегу Ладожского озера, чтобы выжить. Но дети были слишком слабы, единицы дошли до станции и спаслись.
Объявили войну, Александре Николаевне тогда было 4 года. Мама, маленькая Саша и три ее сестры бросились бежать в бомбоубежище. По словам Александры Николаевны, она всегда плакала навзрыд и просила кушать. В 1942 году она уже не ходила, не вставала, лежала на кровати вместе с мамой и с одной из ее сестер Тамарой. Маме тоже было плохо, ведь свои 125 грамм хлеба она делила на троих, чтобы спасти детям жизнь. В бомбоубежище сестры уже не ходили, а прятались дома. Однажды они начали тормошить Александру Николаевну. "Шура, Шура, мама умерла" – кричали сестры. Тогда маленькая девочка Шура не понимала, что такое смерть, в мирное время никто не умирал. Тело мамы было совсем холодное. Когда девчонкам было холодно, мама накрывала их собой, а теперь они легли рядом с ней, накрывая своими телами. Вскоре пришли две женщины, погрузили маму в простыни и унесли хоронить. Младшую сестру Тамару, которой был только годик, забрали в дом малюток. 70 лет Александра Николаевна верит, что ее сестра жива, но не может найти ее. Александру Николаевну и ее 2 старших сестер устроили в Ленинградский детский дом. А уже 26 июля 1941 года их эвакуировали из Ленинграда.
Эвакуация
Александра Николаевна вспоминает то трагическое время: «Бомбежка с воздуха началась, как только детей стали сажать на паром. Дети падают в воду, солдаты ныряют спасать их. Но никто из воды уже не вышел». Эвакуация продолжалась, но как детей погружали в поезд, она не помнит, Александра Николаевна была без сознания. Случай спас жизнь девочке. Мертвых детей складывали на верхние полки и постоянно делали остановки, чтобы похоронить. Во время одной из остановок поезд по инерции толкнуло, и толи от страха, толи от толчка она упала с верхней полки. Ее подняли женщины и стали отпаивать водой. Сестер привезли в Переславль. Она очнулась в физкультурном зале, школы В.И. Ленина, где всех детей поили микстурой и теплой водой. Александру Николаевну осмотрели два врача и поставили диагноз: дистрофия. Маленькие ножки были покрыты большими фиолетовыми пятнами, а все тело было в болячках. Александру Николаевну с сестрами, в числе самых слабых детей, увезли в детский дом под Переславль. Ее поместили в изолятор. Организм настолько ослаб, что Саша не могла кушать. Одна женщина сказала, что дела будут плохи, если она останется в детском доме, плохой уход, много хлопот. Сашу забрала семья, дома она пробыла до тех пор, пока не поправилась. Вскоре ее снова отвезли в изолятор.
На войне было место и маленьким радостям…
Сестры помнили, когда у Шуры день рождения. Подарок был простой, но долгожданный – они ломали свои карандаши пополам и клали ей под подушку. Саша, обнаружив подарок, убегала в лес и сидела там, пока не испишет лист.
Однажды в детский дом пришло письмо, что за кем-то приедет папа. И вот этот день настал, все ринулись к озеру встречать папу. Вдали шла тень мужчины – чьего-то папы. Он очень внимательно разглядывал детей, среди них сложно было найти своего, когда все были побриты наголо, но он узнал сына. Оставшимся стало немного обидно и грустно, они знали, что за ними папы не придут.
Когда Александра Николаевна выросла, ее переправили работать в Ярославль. Она нашла хорошего мужа. Родила двоих детей. Сейчас она живет очень счастливо, но рассказывает о военном времени дрожащим голосом.
Патриоты
Патриоты
"Катюша"
Звёздочки
Звёздочки
Солнышко
Виктория!
Солнышко
Виктория!
Солнышко
Мы помним, мы гордимся....
Наследники
Мы помним, мы гордимся....
Починковцы
Звезда
Звезда
Звезда
Звезда
Патриот
Юный патриот
Пионер
Юность
Юный патриот
Дети XXI века
Правнуки
Правнуки
Правнуки
Внучки
юнармейский отряд "ЭкскалибурN"
юнармейский отряд "ЭкскалибурN"
юнармейский отряд "ЭкскалибурN"
юнармейский отряд "ЭкскалибурN"
юнармейский отряд "ЭкскалибурN"
юнармейский отряд "ЭкскалибурN"
юнармейский отряд "ЭкскалибурN"
юнармейский отряд "ЭкскалибурN"
юнармейский отряд "ЭкскалибурN"
юнармейский отряд "ЭкскалибурN"
юнармейский отряд "ЭкскалибурN"
юнармейский отряд "ЭкскалибурN"
